Добавлено (06 Января 2013, 12:13:02)
---------------------------------------------
Лейтенант никогда так не дрался. Клянусь, даже на занятиях по армейскому рукопашному бою ему не приходилось так отбиваться, а всё Лилит: всего один-единственный удар – и перелом лучевой кости как минимум (а то, может, и обеих, причём со смещением, бугага).

– Козёл, – процедила она (в смысле, Лилит, а не кость, м-да).

– А я-то в чём виноватый?! – взвизгнул офицер. – Я вообще вам за вещами мотался!

«Вещами»? – переспросил я мысленно. – «Нам что, ещё и «вещевое довольствие» полагается, что ли?».

«Вещами» оказались индивидуальные комплекты самоспасения: в небольшие вещмешки из прочного прорезиненного брезента были уложены «тревожные» чемоданчики (причём, без разделения на «мужские» и «женские» – предметы личной гигиены были одни во всех наборах), иже с ними три аптечки, два бинта (один – окллюзионный, другой – обычный перевязочный пакет), и некий комплект съестного: галеты, чай в пакетике и сухой концентрат напитка (проще говоря, «сушёный лимонад»). На то, чтобы ознакомиться с содержимым, много времени не потребовалось: мы знали, что делать.

Лейтенант, нарочито брезгливо подобрался к нам с найденным где-то счётчиком Гейгера, и показательно осторожно нас обмерил. Так и знал… Мне хватило всего одного взгляда на мгновенно заполучившую «стояк» стрелку на экране радиометра, чтобы понять: ничего хорошего от этого не жди.

– То-то меня тошнит, – мрачно сообщила Лилит из-под респиратора.

– Залетела, что ли? – подкольнул девушку Штырь, за что и получил прикладом в дыню.

– Всё ещё не так смертельно, – выдохнул я облегчённо и полез в аптечку.

– Сколько времени прошло с начала операции? – посмотрел на Косорукова Британец.

Лейтенант посмотрел на часы.

– Где-то часа три с момента начала боестолкновения, а с начала самой операции где-то часов шесть или семь.

– А времени сейчас сколько?

– Семнадцать пятнадцать.

«Значит, одну таблетку цистамина, лучше – калия йодид», – подумал я, открывая пенал.

Рыжеватые АИ-1, старые добрые индивидуальные аптечки с хорошим комплектом для защиты населения от АХОВ и им подобным воздействий. Один только недостаток: большинство препаратов в ней рассчитаны на применение загодя, то есть, пострадавший должен быть как минимум провидцем или эспером, чтобы успеть принять медикамент и дать ему время сработать. Не самый, конечно, точный вариант, но другого у нас и не было: спасибо и на том, что имелось.

– Одну таблетку под язык до полного рассасывания, – напомнил лейтенант, заметив, как я колеблюсь при выборе между йодидом калия и цистамином.

– Учи учёного, умник! – выдохнул я, остановив выбор на первом – он мне показался правильнее.

Спустя несколько минут, как только мы перевели дух, лейтенант рёк:

– Я потерял связь с базой, «Раскоп» не отвечает, а на отстойнике творится невесть что…

– Ты знаешь, а мы заметили! – воскликнул Штырь. – По нам, видите ли, огонь свои открыли!

– Это я и имел в виду, – нахмурился офицер. – Какой-то бред творится, а эфир полностью пуст. Я даже радио из-за Периметра поймать не могу.

Я обернулся и посмотрел в направлении ЧАЭС: там, вдалеке, почти в семнадцати километрах от нас, высилась тёмная стена – пятисотметровая в длину, и сташестидесятиметровая в высоту – антенны «Чернобыля-2», ЗГРЛС «Дуга». Может, она глушит сигналы? Вряд ли. ЧАЭС-то уже больше не функционирует. Недавно последний рабочий реактор заглушили. Откуда она энергию-то берёт, когда у неё потребление в районе десяти мегаватт в час? Но, как говорится, «Всем пофиг!»! (с).

– Хреновый денёк, – выдохнула Лилит, отправляя в рот таблетку радиопротектора. – Прогулялись, называется, по зоне отчуждения…

– Хоть аномалий пока не встретили… – мечтательно протянул Штырь.

– Молчал бы уж, геймер-недоросток! – закатил глаза Косоруков. – Что делать собираетесь?

– Разве не ты тут старший по званию? – поинтересовался я.

Лейтенант примирительно поднял руки вверх.

– Подполковник Дегтярёв приказал подчиняться вам в экстренной ситуации. По-моему, это она и есть, не находите?

Мы пятеро переглянулись. Не по-армейски это всё как-то… Или лейтенант по-чёрному стебётся, или тут что-то не чисто.

– Ладно! – выдохнул я. – Я сейчас слишком устал, чтобы отказываться… Попробуем отыскать какие-нибудь данные…

– Ты об этих?

Лилит лязгнула молнией своей разгрузки и вытащила из внутреннего кармана планшет. «Леново» матово бликанул чёрным корпусом в лучах укрывающегося за тучами солнца. У лейтенанта на лоб полезли глаза.

– Ты же…! – у офицера перебило дыхание на вдохе.

– Нехрен сцать, – нахмурилась Лилит, совсем не по-девичьи вставляя блатной жаргон. От этого девушка казалась мне ещё воинственнее.

– С кабинета спёрла? – поинтересовался я.

– Угу, – кивнула та. – Прямо из-под носа у майора. Лошок он какой-то, прямо скажем…

– Ну-ка-ну-ка, дай сюда! – нахмурился Британец. – ЁП…!

По физиономии напарника прошлась мина смешанных чувств: удовлетворение, интрига, радость и нечто, отдалённо напомнившее умиление.

– Что там? – заглянул к нему через плечо Штырь.
Британец весь и полностью ушёл в просмотр.

– Весь рабочий стол засран… Никакого порядка!

– Пфф! – фыркнул я. – Штабной компьютер, чего ты хочешь!

– Вообще-то, это комп оперативный, – нахмурился Британец. – Тут свалено всё в кучу: ПТП, ППТ, доклады, рапорты, приказы, статистика, таблицы, сводные ведомости, списки, распоряжения, доводки, внутренние документы…

– Они всё включили, тут и таракан не проползёт! – усмехнулся я. – Никакой упорядоченности.

– Поищи документацию по сегодняшнему и вчерашнему числу, – попросила Лилит.

Лейтенант Косоруков стоял, уронив обе руки и челюсть, возле КамАЗа.

– Эм…! А моё мнение кто-нибудь спросит? Вы сейчас, вообще-то, с десяток международных законов нарушаете…!

«Да кого волнует твоё собачье мнение», – подумалось мне.

Британцу потребовалось несколько минут, чтобы найти на жёстком диске планшета среди тонны всякого мусора, порнухи и рабочих документов файлы, содержавшие отсылки к нынешней дате.

– Нашёл, – нахмурился он. – Тут всего один документ, правда…

– Что пишут? – поинтересовалась Лилит.

Суммарно – приказ о досрочной ликвидации «СГО». С формулировкой «в связи с недоказанной причастностью к содействию федеральным службам иностранных государств».

– Не уверен, что перевёл правильно, – закончил докладывать Британец. – Текст приказа на мове.

– Забавно, – ухмыльнулся я. – Кто подписал?

– Ты сейчас будет уссываться, – заверил напарник. – Подпись за фамилией некоего Березного.

Лилит тихо щёлкнула предохранителем-переводчиком огня на ствольной коробке своего АК-120.

– Это всё?

– Касательно нынешней даты – да, – подтвердил Британец. – По всему видать, они решили втравить нас в международную суперигру. Поскольку расследовать гибель отряда специального назначения при выполнении антитеррористической операции вряд ли кто-нибудь будет, по ходу, на это упор и сделали.

«Забавный случай вышел», – подумал я.

Я попытался успокоиться, и, выгрузив лишнюю информацию с мозга, взвесить поступившие данные. Нас, СГО, направили в Зону Отчуждения для ликвидации банды «чернокопателей» (не знаю, как их ещё назвать: пока будем так именовать). Нас, СГО, встретила СБУ Украины – собственно, она же нас и «заказала». Но тогда зачем до кучи притащили спецназ Белоруссии? Они с Украиной в доле, чтоле? Тогда с какого перепугу? К сожалению, в горячке боевого столкновения я не разглядел, кто конкретно стрелял в меня. С этим в связи оставалось только одно…

– Надо вернуться. – я снял автомат с ремня и проверил переводчик режима огня: стоит на отсечке очереди по пять патрон.

– Куда и на кой? – не поняла Лилит.

– Хочу кое-что проверить…

Лейтенант вообще пребывал в полной прострации: ошалелого офицера в кабину пришлось загонять пинками, и то – КамАЗ поехал только после того, как за руль уселся я. «Ох, сейчас изнасилуем подвеску…», – подумалось мне.

Первая передача, вторая, третья, тихо катимся под 40. На расход топлива пофиг, а респираторы вообще можно уже выбросить – одноразовые, свой лимит времени они выработали. Всем хороши «лепестки», да только временем непрерывной работы не вышли. Печаль…

На КамАЗе гнать по полю я тоже не счёл хорошей идеей, но по другому от Россохи до отстойника не добраться: только по полю, или же двумя дорогами – но в последнем случае, придётся идти по территории села, чего мне очень хотелось бы избежать. Однако, трахать подвеску тоже желания было мало: неизвестно, когда на этом драндулете вообще в последний раз проводилось ТО, что первое, что второе. А то, может, и ЕТО ни разу не делали. Надо вообще разобраться. А то, глядишь, и ТО4 делать придётся. «Полную разборку», ёптыть…

Решил идти вдоль линии села, но близко к нему не приближаться. Ну, решили, так решили…

От мечтаний по плану будущего ТО4 КамАЗа меня отвлёк голос Лилит, залезшей вместе с лейтенантом в кабину:

– За дорогой следи, мечтатель!

Назвать «дорогой» полный буераков путь вдоль старой бетонки, огибавшей село южнее, не поворачивался язык: да и на саму бетонку было не въехать – её справа и слева огибала дренажная канава, слишком глубокая даже для колёс КамАЗа. Даже мне было понятно, что мы перевернёмся в тот же миг, как я въеду на её скос. К тому же, бетонка слишком узкою была: всего-то метра полтора от силы.
Пришлось катиться до просёлочной дороги, что бетонку пересекала. Уже на «просёлке» я встал «в полный рост» и воткнул четвёртую, притопив газком: КамАЗ послушно и беззвучно «взревел» и мягко пошёл накатом с небольшой горки – градусов пять, не больше. На пятую решил не переходить: и так десятитонный монстр нёсся со скоростью 80 км/ч, я боялся, что на просёлке мне по неопытности не хватит сил и реакции уйти от откоса. Но бывший армейским грузовик шёл по дороге на удивление ровно и красиво, пусть и не попадал колёсами в колею: слишком широкий мост, однако. Слишком широкий…

А уже на перекрёстке…

Тремястами метрами южнее КамАЗ вылетел на асфальтированную дорогу с просёлочной на огромной скорости: что называется, «Уступи дорогу»? Не-е, не слышал! «Помеха справа»? А это что? «Главная дорога»? Пфф!

Ну, и сразу выкрутил руля вправо на два оборота. Правда, еле успел вернуть их обратно и скорректировать курс: на подпрыгнувшем, как на батуте, грузовике, мы едва не вылетели в правый кювет – над ухом оглушительно раздался крик Лилит (её инерцией чуть не припечатало в кабине).

– Ладно, ладно, разнервничались! – крикнул я. – Ещё вопрос, кто тут возмущаться должен, нах!

– За дорогой следи! – завопила девушка. – В окно чуть не выбросил, ирод!

– Это хто тут ещё «ирод»! – процедил я, топя «тапочку в пол».

КамАЗ резко ускорился и понёсся по дороге – ровной, надо сказать, но пыльной. Это не считая опавшей листвы с придорожных деревьев на обочинах, и тонны радиоактивной пыли на каждый квадратный метр покрытия. Стебусь, конечно, но дорогу чистой не назовёшь…

Четыреста метров по асфальту пролетели, как пули – даже заметить не успели. Быстро, с ветерочком (шквальным таким, весёлым!), грузовик домчал нас до северных ворот отстойника: на этот раз я, правда, пощадил наших (особенно в кузове), и притормозил перед поворотом, но всё равно руля слишком сильно закрутил – из кузова послышались многоэтажные ругательства в адрес косорукого (причём Косоруков никакого отношения тут не поимел) водителя, и угроза расправы методом анально-безвазелиновой кары. Правда, потом вещавший угрозы из КУНГа голос смилостивился, и после паузы добавил, что вазелин медицинский будет им заменён на технический: впрочем, оттого угроза менее страшной не стала.

«Ворота»? «Скоростной режим»? Таки-я вас умоляю… КамАЗ протаранил проволочный забор из «колючки», свалив два столба и протащив за собой их пару десятков метров. Проволока намоталась на мост, но тут же разорвалась от непомерного натяжения (надеюсь, патрубкам тормозной системы я ничего смертельного не преподнёс…). Следы боевого столкновения начали попадаться уже через сто метров: то граната улетит, то выстрел из подствольника, то пуля оставит «розочку» на корпусе техники… Мимо «Ми-6»-тых мы пролетели ещё на скорости, а дальше я просто выбил нейтралку и погнал накатом, даже не тормозя: а нахрена, если грузовик сам своим весом будет сам себя затормаживать? Так, впрочем, и случилось: КамАЗ замер и остановился ровно в том месте, где то было надо, а именно, в пятистах метрах от въезда на территорию, приблизительно в двухстах метрах, где Святогор накрыл нас гранатой. Неплохо, неплохо… Это я про Святогора. Напарник не только миновал большую территорию отстойника, но ещё и не заблудился среди лабиринтов техники, а в довесок ещё и шальную пулю не словил. Мужик, мужик…

Если вкратце, то, стоило мне, было только, покинуть кабину грузовика, как сразу стало понятно: в этом месиве хрен что разберёшь. Практически сразу же мне попался крупнокалиберный «Выхлоп»: ВСК патрон 12,7, но по мне явно били не из него – винтовка оснащена штатным глушителем звука выстрела в стволе, а я слышал раскаты от пальбы, и при том довольно громкие. Думается мне, что я не сильно заблужусь, если предположу, что били из ОСВ-98 или «Утёса». Хотя… Пулемёту-то крупнокалиберному тут откуда взяться?
Но «Выхлоп» банально доставил: уже тем фактом, что винтовку ангажировал Святогор – к автомату он боекомплект, видите ли, расстрелял, а воевать чем-то надо. Так что одним нытиком в команде стало меньше. Безоружным. Нытиком. Стало меньше. А вооружённым – на одного больше. Бугага.

Я несколько раз прочесал участок боестолкновения в обоих направлениях, прошёлся туда и обратно неоднократно, но больше ничего, способного сойти мне за требуемый искомый образец, не нашёл. АК74, МР5, G36 (она же – «аджика»), Lr300, М4, AR-25, Sig550, ОЦ-14, ПП различных конструкций, но всё не то – ни одного крупнокалиберного образчика. Я уже собрался было возвращаться, когда взгляд упал на выпиравший из-под колеса ДТК.

– Лейтенант! – окликнул я Косорукова, чья спина безнадёжно выглядывала из кустов. Отливал, что ли? – Отгони машину взад!

Офицер с тяжёлым видом беременного таракана пополз к КамАЗу, по пути застёгивая брюки и всем своим естеством выдавая: «уже посцать не дают, нелюди!».

Машина чуть рыкнула, попердела газком и отъехала назад: я тут же вырвал из земляных объятий подзолистой почвы длинную металлическую трубу. ОЯЕ… Я слишком хорошо знал эту винтовку…

Предо мной предстала во всей своей нагой и неприкрытой кофром красе СВН-98 – снайперская винтовка Ниргуленко.

– ОЯЕ…! – выпалил Британец, осёкшись в присутствии Лилит. – Херак-с!

– А я о чём, – мрачно изрёк я. – Вот из этой красавицы меня чуть не поимели…

Тяжёлая десятикилограммовая бандурина привычно легла в руки, как будто всегда там и лежала: из земли вскоре появился тяжеленный для своей задачи килограммовый коробок магазина, и тут же с хрустом встал на место.

– Жаль, патронов к ней нетю, – горько усмехнулся я. – А то бы, как говорила Рюго Рэна, «Хочу забрать домо-о-ой!».

– Ну так забери, – посоветовал Штырь. – Крупнокалиберная снапа – что, на дороге валяется?

Я посмотрел на друга в упор, поставив винтовку прикладом на землю и складывая сошки.

– Ну, может, и не на дороге, но, как точно заметил товарищ лейтенант, мы сейчас нарушаем с десяток международных законов. Хватит на вышак и пару расстрелов.

На мордастии офицуцера промелькнуло облегчённое «Ну надо же! Они ко мне прислушались!». Правда, реакция надолго не задержалась, и вскоре сменилась.

– Тогда я заберу! – выпалила Лилит, подскакивая ко мне. – Никто не против?

На мордастии офицуцера промелькнуло «ФаааааааК!».

– К ней патронов ни хрена, – огорошил я девушку, отстегнув магазин и продемонстрировав ей пустую подающую полочку. – И это есть печально.

– Согласен, – отозвался Британец. – Но что с телами?

– В каком смысле? – поинтересовалась Лилит.

– Как долго мы провалялись в отключке? – пояснил он. – И что тут произошло.

– Ну, кагбэ… – замялся я. – Можно узнать…

– Ты хороший патологоанатом? – справилась Лилит.

– Да как тебе сказать, – засмеялся я. – Ещё никто не жаловался.

– Вот и продемонстрируешь нам всем своё мастерство…

Легко сказать. Хотя, первичные признаки смерти нам ещё на ОБЖ в школе объясняли. Я снял полуперчатку с руки и подошёл к ближайшему телу, что валялся на животе: в спине трупа виднелось несколько осколочных попаданий. Я запустил руку ему под куртку – спина холодная, приблизительно равна температуре воздуха (то есть, градусов пятнадцать с копейками). Перевернул труп и расстегнул разгрузку с курткой: на животе и груди большие тёмные «трупные пятна» – надавил на одно из них, пятно посветлело, а через несколько секунд восстановило прежний цвет.

– Ну, что вам сказать за Сахалин… – вздохнул я. – «Тело» «холодное». Смерть конкретно этого хомячка наступила примерно шесть-восемь часов назад, трупные пятна переходят из стадии гипостаза в диффузию.

– Но телу требуется как минимум полтора дня, чтобы остыть до температуры окружающей среды, – нахмурился лейтенант Косоруков. – Быть не может, чтобы труп так быстро выстыл.

– Я говорю, что есть, – развёл я руками, надевая полуперчатку обратно. – Температуру тела в данном случае я предпочту не рассматривать, кагбэ, натёки крови в трупных пятнах куда более надёжный способ определения давности смерти.

– Может, ещё и вскрытие проведёшь? – подмигнул Штырь.

– Проведу, – пригрозил я. – На тебе.

– «Вскрытие показало: больной умер от вскрытия», – на распев произнесла Лилит, поправляя чёлку.

– Тут ты будешь права, – заверил я.

– Я, правда, не пойму, чего вы узнать-то хотели? – нахмурился Косоруков.

– Поясняю для особо одарённых! – закатила глаза Лилит. Поняла даже она. – Надо было найти оружие, из оного обстреляли Шамана.
От того, кому оно принадлежало, мы узнали бы, кого убивать дальше.

– И пофиг, что был приказ работать без жертв, – подхватил Святогор. – Тут ситуация несколько изменилась.

– В том-то и дело! – опять попытался образумить нас лейтенант. – То, что вы спёрли оперативный планшет – уже ересь, вас надо инквизировать и сжечь!

– Так хто мешает! – фыркнул я.

– Если вас не удалось грохнуть, они попытаются ещё раз! – накинулся с новой силой офицер. – Идиоты… Как вы этого не поймёте?!

– Детям и не надо понимать, – подмигнула ему Лилит. – Наша задача – вернуться на базу.

– И как вы это сделаете?! – офицер вещал таким тоном, будто он один понимал всю ситуацию.

– На поезде, или на грузовике, – пожал плечами Британец.

– А если поезда нет на станции? – возразил Косоруков.

– Тогда КамАЗом.

– А у тебя топлива много?

В этом-то вся и загвоздка. Грузовик трофейный, нам на него горючку не выдавали, равно как и масла. Если что – мы заглохнем, даже не выкатив с Зоны.

– Прорвёмся, – заверил я. – Что, дизеля мы тут не найдём, что ли?

Лейтенант выполнил «Фейспалм».

– Так! – не выдержал офицер. – Я официально слагаю с себя всю ответственность за выходки вышей кодлы! Даже и не думайте…

– И не думали, – перебила Косорукова Лилит. – Поэтому дуй в кабину и не вылезай оттудова до самой-таки Москвы.

Эм… с позволения сказать, это что сейчас было?

– Шаман – за руль! – махнула мне Лилит. – Остальные до кузова! Жрите, пока возможность есть…

Кстати, светлая мысль в тёмном разуме. Неплохо было бы, подкрепиться: лично я жрать уже хочу.

– А… – протянул я, моля о корочке хлеба и глотке воды.

– А ты веди! – бросила мне напарница, и сама запрыгнула в кабину. – Ну?! – высунулась она оттуда же через секунду. – Долго ждать будем? Погнали, Россия зовёт!

Какое отношение к зову России имело наше дело – понять было трудно, да и не особо-то я пытался. Просто мы с лейтенантом переглянулись, обречённо вздохнули и поползли обходить КамАЗ: он слева, я – справа.

Захлопнув за собой дверь, я спросил:

– Куда везти-то, командир?

– Дуй до ЧАЭС. – последовало в ответ.

– Как скажешь… – вздохнул я, и включил первую передачу.

Ни с того ни с сего, Лилит начала доставлять, захватив командование группой. Мне-то всё не прочь, покуда команды правильные отдаёт (а я голос да горло пожалею, орать не буду), но надо быть настороже: а то заведёт нас, этот Сусанин в юбке, куда подальше, там и сгинем. То-то будет лулз, десу!

Но, как говорится, «Всем пофиг!» (с).

«Пофиг» перестало делаться, когда я понял, что топлива банально не хватит: его запас иссякнет аккурат на ЧАЭС, и, если не предпринять мер по спасению голактикэ, то нам всем настанет писец – большой, жирный и упитанный, ибо пидорить пешкодралом с Чернигова до Москвы ну никакого желания не было в принципе. Хотя…

Я решил срезать, и погнать через Чернобыль. Там, конечно, блокпостов тоже нет, зато дорога ровнее: разогнаться можно больше. Правда, не везде КамАЗ пройдёт в силу собственных габаритов, но это уже, как говорится, вторичное. На этот случай есть гранаты, бугагагагагага.

Так, ладно: допустим, Чернобыль мы проехали (да что значит, «допустим»? Вот он, родимый, за кормой остался…), ну а дальше-то теперь что? С минимальным запасом патронов и вооружения пойдём мозгодрайку Березному устраивать? Если они поняли, что мы всё поняли (уже неплохо, ага?), то нас расстреляют, как только мы на территорию станции въедем. Впрочем, это меня волновало несильно: больше всего сейчас бесил вопрос, каким местом мы до базы вернёмся. А КамАЗ что, бросим, что ли?

Но план я придумать так и не успел: КамАЗ десятитонным зубилом влетел на территорию станции, оставив позади мост через пруд-охладитель, ныне под завязку полный воды – ещё бы, Припять-то сейчас в разливе, однако. Или нет? Сразу за мостом свернул направо: пути прямо могли быть преграждены забором, а таранить его ворота желания было мало. Ну, и погнал в обход, вдоль русла пруда: мимо монументу ликвидаторам, скульптуры «Прометей», мимо столовой, АБК-1, ОВК, складов химреактивов, графита, реагентов, пуско-резервной котельной… До ВПЧ-2 не доехали: свернули правее у бассейна и обошли его, а уже перед станцией затормозили. «Затормозили»? ХА! НЕТ! Ещё сильней ускорились: на платформу грузовик влетел неплохо: даже по-киношному как-то, что ли? Вот только с погрузкой вышел облом: сразу с платформы погрузочной на платформу грузовую подвижного состава КамАЗ так просто не войдёт. Что тогда остаётся?

К счастью, поезд не спешил покидать Семиходы: состав стоял на станции, хотя локомотив уже перецепили – ЧМЭ3 стоял ныне не в хвосте, а ведущим. Оно, конечно, на ж/д-то путях пофигу, но состав всё же перецепили.

– Кстати, – нахмурилась Лилит. – А где машинист?

К слову, да: поезд был пустой. В окне тепловоза машиниста не маячило, да и на платформе его не наблюдалось.

– Поезд без машиниста – всё равно, что без поезда, – процедила Лилит.

– Не согласен, – подмигнул я.

– Лейтенант, на тебе погрузка! – Лилит выскочила из кабины, звонко приземлившись берцами об асфальт. – Шаман, бери наших – и на прикрытие!

Неужто до неё дошло?! Эй, я же пошутил! Не умею я управлять поездом, я школьник, вашу мать! Я только-только научился ровно КамАЗ держать на дороге!

Впрочем, «брать наших» смысла не было: ретивые парни уже сами рассосались по территории Семиходов. А где охрана, кстати? Тут вроде бы, пять раз в день электрички курсировали: забирали рабочих со станции, те готовили строительство «Объекта «УКРЫТИЕ-2»». А где все, собственно? Вот вопрос.

Я занял позицию возле поста электроцентрализации станции – небольшое строение где-то 13х13 метров располагалось в ста метрах от того места, где прикопом встал КамАЗ. «Если нас накроют, то нас накроют», – посудил я. «Если же нет – отсюда наиболее качественный обзор по округе…».

Конечно, не наиболее, но всё же качественный. По крайней мере, не придётся больше сидеть три часа на шаткой вышке, грозящейся звездануться под твоим весом с эпичным «Мля!» на всю округу. Возле поста ЭЦ я засел, проверив крепление прицела: сбито, твою мать, сбито… Оптику сейчас только как бинокль использовать можно было, да и то – какой-то ущербный. Увеличения не было почти никакого: это тебе не линзы 50х50! Хотя… Кстати, надо будет наших из Центра надоумить, чтобы оптику построили на основе бинокля. Это будет звездец как тяжело, зато сподручно: увеличение такое, что читать газеты на удалении в километр можно… Ну, с некоторыми моделями. Не со всеми же…

Позади меня минут тридцать слышалась сплошная тишина, а вот потом…

[БИП-БИИИП]

Тепловоз позади пиликнул на 140 Децибел и любезно обматерил меня рёвом разогнанной турбины. Ну, конечно, не «позади», он только начал разгоняться, но «бибип» было приличным по громкости: я от неожиданности подпрыгнул едва ли не до крыши поста.
«Да нах так жить!», – подумал я, разворачиваясь от красочного пейзажа возвышавшегося в полутора километрах моста и бросаясь назад к платформе. Собственно, воспроизводить эпичный кадр экстремальной посадки на подвижной состав методом Тарзана я не собирался, но пришлось запрыгивать именно так. К моменту нашей с поездом встречи этот трёхсот тонный хрен умудрился набрать приличную скорость. Побоявшись, что могу промахнуться в «оконце» открытого люка грузового вагона, я решил прыгать на сам локомотив, откуда мне махала автоматом Лилит. «Дура, палишься же!», – подумал я, стиснув зубы в момент прыжка. Не зря…

– Пиля..,! – примерно такой звук издала моя челюсть, страстно слившись в поцелуе с обшивкой корпуса локомотива.

– Звездец, твою мать! – взвыла Лилит, хватая меня за шкирку. С рюкзаком это было бы не так легко…

Подтянуться на перилах ЧМЭ3 нетрудно, особенно, когда половину тебя тащит по платформе, бугага. Кое-как с этой задачей я справился, но чуть не похерил автомат – спасибо, Лилит: подхватила вовремя. Правда, помогло не сильно…

В трёхстах метрах за Семиходами от основного полотна отходила ветка куда-то направо – то был тупик. Можете себе представить, какой была моя реакция, когда я понял, что трёхсот тонный монстр, набирая ход, пусть и с пробуксовками, но полетел туда? Состав миновал стрелку, и, практически не стуча колёсами по стыкам длинномерных стометровых рельс, помчался на тупик. Уже была видна тупиковая призма, когда я понял: с таким ускорением и массой затормозить просто не успеем. Выживем, нет, выживем, и даже синяков не получим. Скорее всего… Но поезд пойдёт под откос, или врежется в земляной вал позади призмы: как повезёт. Но смертельного ничего не будет. Лилит бросилась к кабине машиниста и, просунув в окно руку, рванула от себя контроллер: рёв двигателя ни на децибел не упал, но ускорение прекратилось. Потом ещё одну ручку дёрнула – ручник, по ходу – тяжёлый состав практически встал на дыбы: как тогда, второго числа, на «ядерном» поезде… Только в этот раз куда меньше была перегрузка: оно и понятно, состав-то полегче. Вот только нам от этого не легче…

«Звездец», – подумал я, глядя на приближающуюся тупиковую призму на путях. «Отпрыгались кролики энерджайзеры…».

Я перегнулся через перила на локомотиве и гаркнул нашим в грузовом вагоне:

– Приготовиться к удару!!!

И закрыл глаза в ожидании оного, ибо понимал: столкновение трёх сотен тонн с абсолютно статичной преградой до добра не доведут… Но, вместо ожидаемого «трах-бабах» раздался голос в абсолютной тишине (!), сменившей собой рокот дизельного двигателя под кожухом локомотива.

– Ты чего орёшь, ирод?

КЭП?!

Я открыл глаза. Вашу мать…

Как вам описать то, что я увидел… Это был звездец! Мне хватило трёх десятых секунды, чтобы понять, что к чему: ибо в теме, что называется, я шарил. Мы находились на мостике корабля класса «Дедал», а сам корабль парил в атмосфере: было видно, как буквально вровень с рубками проплывали облака низкой облачности. Кто бы ни был инициатором подобного манёвра, он явно ополоумел.

– А вы эффектно неслись на поезде, – подколол Дегтярёв.

– Подполковник, какого, твою мать, шхера?! – выпрямился я. – Что, вообще, происходит?!

В этот момент из бокового коридора походкой контуженных жирафов вошли лейтенант Косоруков, на ходу отдавая честь, Штырь, Британец и Святогор.

– Вы на борту «России»! – громко заявил офицер. – Флагмана Российского Космофлота! Добро пожаловать на борт!
«Россия»? Космофлот?! Какого чпуя?!

– Благодарить за спасение не следует, – из-за спины подполковника вышел человек в форме ВКО с полковничьими погонами. – Я полковник Востриков, капитан этого корабля. Рад приветствовать столь юные дарования у себя в гостях.

Я переглянулся с Лилит: та во все глаза смотрела на присутствующих. Пока она отходит от шока, дам общую картину происходящего.

Мостик корабля класса «Дедал», проекта 304, есть отсек где-то 20х16 метров, и высотой около 3,5. Всего двенадцать постов на месте:
собственно, капитан;
пульт управления огневыми батареями и связью (по левую руку);
пульт управления ракетным вооружением и внутренней связью (по правую);
пульт управления дальней связью (передний левый угол);
пульт управления радарами (левый пост у переборки);
пульт управления системами жизнеобеспечения (правый пост у переборки);
пульт управления системой телепортации Азгардов (передний правый угол);
пульт управления субсветовой и гиперпространственной навигацией (два задних поста у переборки);
и ближняя разведка (центральный пост на мостике с трёхмерной картой местности).

И все эти люди смотрели на нас с немым вопросом: «Кто эти люди?». Было забавно, ибо мы отвечали им тем же. Наконец, Лилит отошла от шока.

– Какой хрен спустился на «триста четвёртом» в атмосферу? – роняя слова через не полностью закрывающийся рот, процедила она. – Двигатели не жалко, что ли?

В самом деле: чтобы удерживать корыто весом в полмиллиона тонн на заданной высоте в атмосфере, требовалась колоссальная мощность двигателей – те, к слову, выдавали 21,7 ЙоттоВатт и могли разгонять «Дедалы» до скорости в 177 000 километров в секунду. Одна треть от скорости света: вроде бы, немного, но когда думаешь, сколько для этого требуется топлива (а его роль играл наквадах), становится не по себе.

– На несколько минут можно, – улыбнулся Востриков. – Перегрев нам пока что не грозит, тем более, с щитами, но вы правы: надолго тут задерживаться не стоит…

Капитан развернулся на месте и громким чётким голосом гаркнул на весь мостик:

– Тяга восемь процентов! Тангаж шестьдесят! Крен минус сорок! Выход на геосинхронную орбиту!
Востриков повернулся к нам:

– Сейчас будет весело…

«Весело» в каком смысле? Хе-хе… Действительно, весело. Я ожидал, что нас ускорением разбросает по кораблю, но нет: горизонт и впрямь ушёл куда-то вправо-вниз, но я абсолютно не ощутил даже перегрузок – а вместе с тем, мы шли под довольно большим углом.

– Нравится? – улыбнулся полковник, садясь в своё кресло. – Система собственного поддержания искусственной гравитации. Вы всегда стоите на полу, где бы ни летели.

– Сколько ж она энергии-то жрёт? – ужаснулся я.

– Поверьте, прилично! – усмехнулся офицер.

Прошли высотную облачность, уже показался чёрный купол космоса…

– Скорость должна быть около четырнадцати тысяч километров в час, – нахмурилась Лилит, с детства, видимо, дружившая с математикой. – При таком ускорении даже перегрузок не чувствуется?

– Инерционные демпферы, – хмыкнул полковник Востриков. – Выполняют всю грязную работу. Можете поверить, и на ста тысячах в секунду вы ничего не почувствуете.

– Проверять не хочется… – тихо прошептал я.

Наконец, едва слышимое, но всё ж-таки гудение, смолкло за обшивкой судна, и на мостике воцарилась тишина.

– Поздравляю с первым выходом в космос на корабле! – хлопнул меня по спине подполковник Дегтярёв.

Я тут же стиснул зубы, чтобы не завыть от боли: как раз по больному месту, паскуда! Чтоб тебя до генерала…

– Уже не впервой, – процедил я.

– Вот как? – удивился Востриков. – Где ж вы опыта-то надрались?

В мозгу моментально всплыло недавнее посещение «Авроры». Лилит оперативно обрисовала ситуацию.

– Убейте меня, если я ещё раз поеду с этим камиказе в одном транспорте! – безапелляционно заявил Британец.

– Сам напросился, – буркнул я. – За штурвал никто тебя не тянул.

– Ой ли?! – накинулся на меня сталкер. – Садист!

– Еретик.

– Живодёр!

– Отставить! – гаркнул Дегтярёв. – Ещё и мордобой на чужом корабле устройте! Тут вам не ясли, вашу мать едрить за душу!

По физиономиям экипажа прошлась лёгкая улыбка умиления. «Опять эти взгляды», – стиснув зубы, просипел я, уже думая сорваться и расстрелять остаток магазина. Меня с небес на Землю вернула Лилит.

– Всё пошло не по плану, дядя Саш. – раздался её голос. – Нас обстреляли свои же, а потом…

– Я знаю, – перебил её подполковник. – Потому и ангажировал крейсер, вас вытаскивать.

– Не жирновато-то? – усомнился я. – Целый линейный крейсер на шестерых придурков?

– Могу обратно выгрузить, – предложил офицер.

– Нет уж, спасибо…

– Ну-т, тогда не ной.

В разговор встрял лейтенант Косоруков:

– Товарищ полковник… – выдохнул он. – Разрешите обратиться к товарищу подполковнику…

– Разрешаю, – кивнул Востриков, что странно: он хоть и старше по званию, но положение выше занимает Дегтярёв.

– Товарищ подполковник! – отдал честь лейтенант. – Группа вверенных мне долбо… гм… диверсантов во главе со сталкером Шаманом в целости и здравии доставлена по пункту конечного назначения! Во время задания произошёл ряд инцидентов, общая оценка ситуации – «неудовлетворительно». Докладывает – лейтенант Косоруков…

– Вольно… – нахмурился Дегтярёв. – Что значит «неудовлетворительно»?

– А как, по-твоему, может ещё быть, когда кучку школоты расстреливают из крупнокалиберного оружия фактически в упор? – посмотрела на него Лилит. – Звездец по форме и уставу.

– Видать, у меня была неполная информация… – хмуро переступил с ноги на ногу подполковник. – Докладывайте полностью.

– Предлагаю освободить помещение мостика, для начала. – вмешался я, глядя на полковника Вострикова.
Командир «России» молча кивнул, подполковник только вздохнул.

– Отряд, слушай мою команду… в лазарет шагом… МАРШ!!!